В интервью Первому каналу и агентству Ассошиэйтед Пресс 3 сентября в Ново-Огарёвепрезидент Путин сделал заявление по ситуации вокруг Сирии, которое в мгновение превратило нас, по Чаадаеву, в «настоящий совестный суд», то есть вернуло нас к нашему подлинному предназначению во Всемирной Истории.

Напомню эти важнейшие слова Петра Яковлевича Чаадаева: «Я часто говорил и охотно повторяю: мы, так сказать, самой природой вещей предназначены быть настоящим совестным судом по многим тяжбам, которые ведутся перед великими трибуналами человеческого духа и человеческого общества».

В том интервью Владимир Путин ясно и однозначно определил любое использование силы в обход Совбеза ООН как агрессию: «Хочу обратить Ваше внимание на одно абсолютно принципиальное обстоятельство. В соответствии с действующим международным правом санкцию на применение оружия в отношении суверенного государства может дать только Совет Безопасности Организации Объединённых Наций. Любые другие поводы, способы, которые оправдывали бы применение силы в отношении независимого и суверенного государства, недопустимы, и их нельзя квалифицировать иначе как агрессию».

Президент абсолютно точен и прав.

В соответствии с Уставом ООН, статья 39 Главы VII «Действия в отношении угрозы миру, нарушений мира и актов агрессии» вводит в обязанность Совету Безопасности «определять существование любой угрозы миру, любого нарушения мира или акта агрессии» и «делать рекомендации или решать о том, какие меры следует предпринять в соответствии со статьями 41 и 42 для поддержания или восстановления международного мира и безопасности».

Подробно правовое понятие агрессии было утверждено резолюцией 3314 (XXIX) Генеральной Ассамблеи от 14 декабря 1974 года – а именно: «Агрессией является применение вооруженной силы государством против суверенитета, территориальной неприкосновенности или политической независимости другого государства, или каким-либо другим образом, несовместимым с Уставом Организации Объединенных Наций, как это установлено в настоящем определении».

Итак, в соответствии с базовыми нормами международного права любой военный удар по Сирии однозначно станет актом агрессии.

Из этого, между прочим, автоматически следует, что все десять на сегодня государств во главе с США, которые заявили о готовности нападать на Сирию в обход Совбеза ООН, уже продемонстрировали свою решимость стать агрессорами в точном юридическом смысле слова, а также напрямую уже стали представлять угрозу международному миру и безопасности, поддержание которого, согласно Главе V Устава ООН, является главной задачей СБ ООН и ООН в целом, где, как начинается Устав ООН, «народы объединённых наций преисполнены решимости избавить грядущие поколения от бедствий войны».

На следующий день, 4 сентября, накануне саммита «большой двадцатки» в ходе заседания в Кремле Совета при президенте по развитию гражданского общества и правам человека Владимир Путин повторно воспроизвёл определение готовящихся военных действий США как агрессии: «Второе, на что хотел бы обратить внимание, это то, что мы сейчас все сосредоточились на том, что в конгрессе и в сенате обсуждается вопрос санкционирования применения силы. Но это абсолютная подмена здравого смысла, понятия о международном праве. Конгресс ни одной страны не может санкционировать подобные вещи. Они что санкционируют? Они санкционируют агрессию, потому что все, что вне рамок Совета безопасности ООН – это агрессия, кроме самозащиты. Сирия, как известно, на США не нападает, поэтому о самозащите речь не идет, а вот все остальное без санкции ООН – это агрессия. Сейчас, по сути, конгресс и сенат США занимаются тем, чтобы легитимировать агрессию, а мы все приникли к экранам телевизоров и ждем, будет разрешение или не будет. Говорить-то надо о другом – о том, что это в принципе недопустимо».

Что сделал Владимир Путин 3 и 4 сентября, переведя позицию России в плоскость квалификации готовящегося удара как агрессии?

Президент сделал Россию правой во всех смыслах, а США и Обаму – не просто преступающими международное право, но и практически состоявшимися международными преступниками (о требованиях международного права квалифицировать уже состоявшиеся действия президента США как международные преступления читайте в двух моих предыдущих статьях по проблемездесь и здесь).

А для российских властей задал верную и точную стратегию внешней политики на ближайшие дни.

Благодаря двум этим громобойным заявлениям Путина МИД России, наконец-то, определил готовящийся удар как агрессию: «Планируемый ответ США на выдвигаемые гипотезы о нарушении Протокола со стороны Сирии сам по себе является грубым попранием принципов и норм современного миропорядка, основанных на Уставе ООН, формой запрещенных международным правом вооруженных репрессалий. … Убеждены, что возможная вооруженная акция против Сирии без санкции СБ ООН будет иметь все признаки агрессии».

Да, МИД вынужден был повторять за президентом, хотя даже тут сумел сделать это предельно криво, если не сказать больше.

Статус своего заявления наш МИД свёл к «комментарию Департамента информации и печати МИД России».

Вплёл в столь серьёзный вопрос какие-то там «репрессалии».

А вместо ясного и простого, что будем считать применение силы против Сирии актом агрессии – МИД зачем-то глубокомысленно выразился про «будет иметь все признаки агрессии».

Гениальный в филологическом плане пассаж! Предусмотрительно оставлено место для толкования, что удар по Сирии может быть со «всеми признаками», но не актом агрессии. Впрочем, российский МИД – отдельная большая песня. Хочется в очередной раз надеяться, что лучшие профессионалы нашего внешнеполитического ведомства подхватят установки своего прямого начальника, президента России, и качественно подготовят следующий шаг.

Дело в том, что даже ясного и точного заявления президента пока что недостаточно!

Необходимо срочно – до удара США и их подельников - формализовать позицию России по отношению к ещё только возможной агрессии.

Необходимо сделать официальное заявление самого высокого статуса о том, что в случае начала военных действий Россия в соответствии со своими обязанностями постоянного члена Совбеза ООН квалифицирует действия США и «коалиции» как акт агрессии и в обязательном порядке запустит через СБ ООН процедуры и резолюции по восстановлению международного мира и безопасности через невоенное (!) принуждение агрессора к миру.

Данное максимально формализованное заявление должно быть произведено именно до удара, «до того», а не «после того».

В противном случае любые самые грозные и эмоциональные заявления России после удара уже будут всеми однозначно восприниматься как сдача нами Сирии и хитрованная попытка прикрыть, затушевать практическое пособничество России агрессору.

Это обусловлено тем, что само по себе обозначение удара агрессией и осуждение агрессора имеют ничтожную юридическую силу, является не правовой квалификацией, а моральной, по сути - обзыванием.

Право существует не в декларациях о нём, а в его применении.

Поэтому когда право не применяется и о его применении не предупреждается, причём, в деталях всех процедур и механизмов, то это де факто и де юре означает неиспользование права и, следовательно, принципиальный отказ от применения права, то есть от права как такового.

Здесь ещё раз хотелось бы процитировать правильные слова президента России: «Сейчас, по сути, конгресс и сенат США занимаются тем, чтобы легитимировать агрессию, а мы все приникли к экранам телевизоров и ждем, будет разрешение или не будет. Говорить-то надо о другом – о том, что это в принципе недопустимо».

Именно так.

Но чтобы в итоге мы вольно или невольно не стали легитимизаторами агрессора, необходимо после правильных слов – сделать.

Сделать Россию строгим, до буквоедства, приверженцем права ООН через его применение в системе ООН.

В противном случае нас не только справедливо обвинят в двуличии и своего рода «мюнхенском сговоре», но потом ещё и сам агрессор - в пособничестве тирану и «химатакам», которые после свержения Асада будут в пять минут «доказаны» и легитимизированы – и это уже начал превентивно делать госдеп США, например, через постоянного представителя США при ООН Саманту Пауэр, заявившую вчера в штаб-квартире ООН о том, что право России накладывать вето «поддерживает амбиции России, которая покровительствует режиму, совершившему крупнейшую химическую атаку за последние 25 лет».

Следует напомнить нашим дипломатам и элитам, что слабость или предательство в конечном счёте всегда оказываются наказанными и невыгодными.